Вышедший в российский прокат фильм Томаса Винтерберга по сценарию Роберта Родата о гибели российской подлодки «Курск» уже в первый день заставил пролить слезы немалое число зрителей. Может быть, он именно для этого и создан — выжимать слезы заодно с деньгами? Или смысл создания этой художественно весьма посредственной картины куда более коварный и зловещий?

Этот фильм создан как будто бы специально, чтобы выжать слезу. Собственно, никаких других целей у фильма о катастрофе, в которой никто не спасся, вроде бы быть не может. Это же не тот случай, что описан в знаменитой «Балладе о гвоздях» Николая Тихонова: «Адмиральским ушам простукал рассвет: «Приказ исполнен. Спасенных нет». Погибшие на «Курске» моряки погибли, не героически выполняя боевое задание, а просто как оказавшиеся в смертельной ловушке люди, которые пытались спастись, но не смогли. Наблюдающий за их страданиями, за их отчаянными, раз за разом обманывающимися, надеждами зритель может испытывать только два рода эмоций — или нездоровый интерес зеваки, или мучительное чувство жалости. Свидетельствую — многие женщины после сеанса утирают слезы. Но записать «Курск» в разряд обычных коммерческих слезовыжималок рука не поднимается — из-за пропагандистской заряженности, которую создатели фильма не потрудились прикрыть даже крохотным фиговым листком.

Авторы так страстно, даже сладострастно, стремились отработать пропагандистскую сверхзадачу, что о каком-то правдоподобии тоже не позаботились. Взять хотя бы самый финал трагедии. Не нужно быть медиком, чтобы понимать, что не могут люди, которые только что лежали пластом и то и дело упрашивали друг друга не отключаться и даже не умирать, вдруг повскакать с мест и с энтузиазмом закатить буйную пирушку. Не бывает у смертельно измученных и дышащих через раз пусть и регенерированным, но спертым воздухом людей аппетита — в принципе. Тем более не потянет их на выпивку. И уж тем более не будет у них сил после полыхнувшего им в лица взрыва, который сожрал заодно и весь оставшийся кислород, вытягиваться во фрунт и горланить — не какую-нибудь, а опять же застольную — песню. Все это — а особенно то, что взрыв произошел исключительно по пьяной лавочке — не просто граничит с глумом над памятью погибших и умственными способностями интернационального зрителя, это далеко за гранью.

Из фильма «Курск» можно вынести, в общем-то, одну-единственную нехитрую мысль. Точнее, мысль одна, но голов у нее две, и обе — с чрезвычайно ядовитыми зубами. Одна ядовитая пасть предназначена для охоты на западного зрителя, другая — на российского. А мысль такова: русские — это обезьяны с гранатой, которым ни в коем случае нельзя доверять ничего сложнее лома и кувалды в качестве орудий труда, а в качестве оружия — резинового надувного молотка. При этом они не только очень глупые обезьяны, но и обуянные ничем не оправданной гордыней, раз за разом пытающиеся показать всему миру кузькину мать, и тем самым подвергающие этот самый мир огромной опасности. Сперва рванули Чернобыльскую АЭС, проводя никому не нужные эксперименты, потом умудрились потерять целый атомоход (хорошо хоть дрессировки хватило не загадить международные воды радиацией). А сидели бы тихо, знали бы свой шесток — и ничего бы не случилось. И зачем только эти унтерменши порезали и продали лишь две трети своего флота, а не весь целиком?

В то время как западный человек — это существо высшего порядка. Рыцарь без страха и упрека, благородный, высокоинтеллектуальный, с чувствительным, сострадающим сердцем. Обладающий высокоразвитой техникой и отлично умеющий с нею обращаться. В общем, почти божество, всегда готовое совершенно бескорыстно прийти на помощь. Когда британский адмирал Расселл, узнав о гибели последних подводников, выходит на палубу со скупыми мужественными слезами на глазах, за его спиной словно бы разворачиваются белоснежные крылья. Так и хочется встать по стойке смирно и, прижав руку к сердцу, запеть, но уже не пошлую кабацкую песенку, а возвышено-чеканное: «Правь, Британия, морями!».

Западный зритель, особенно из стран НАТО, посмотрев картину, преисполнится гордостью за «свободный цивилизованный мир», горячим патриотическим чувством, брезгливой жалостью к «дикарям» и острым желанием обезопасить от них человечество. А что же зритель отечественный? Ничего кроме уныния, стыда и отвращения к своей стране как «Верхней Вольте с ракетами» он почувствовать не сможет. Хотя нет — сможет. Гнев на собственную власть, бездушную, жестокую, лживую и неразумную, бессмысленно губящую чудесных парней и плодящую вдов и сирот. А могла ведь давно сдаться на милость «благородных донов» и не мучить собственный народ. Всё равно ведь зря, потому что если не по одежке протягивать ножки и слишком широко шагать, то в лучшем случае лишь порвешь штаны и крупно опозоришься. В худшем — случится трагедия. В конечном счете российский зритель должен испытать тяжелую сосредоточенную и бескомпромиссную ненависть к своей власти, такую же, как у сына погибшего подводника. Потому что именно она-то и есть настоящий враг, на что намекает задумчивая фраза адмирала Грузинского в начале фильма.

Именно и только ради этого — ради пригвождения в очередной раз «зарвавшейся» России к всемирному позорному столбу и выставления русских недочеловеками — и создана агитка под названием «Курск». Именно агитка, потому что художественных достоинств фильм лишен начисто.

Столь же пестрящий идеологическими «закладками» сериал «Чернобыль» по своей добротности, по степени раскрытия персонажей, по режиссерской и операторской работе и достоверности деталей стоит на порядок выше. «Курск» состоит из избитых до полусмерти штампов чуть больше, чем полностью. Чего стоит линия с отцовскими часами, кочующая из фильма в фильм и давно высмеянная Тарантино в «Криминальном чтиве»! Всё остальное абсолютно в том же духе — начиная от долгих взглядов героя на семейную фотографию и беременности его будущей вдовы до сакраментальной «рашн уодки». Если добавить откровенные нелепицы вроде упомянутой выше гулянки полуживых людей или очень странного российского телеканала, транслирующего в реальном времени и по-русски зарубежные новости, становится ясно, что фильм, несмотря на эффектные и наверняка дорогостоящие съемки, по содержанию склепан буквально на коленке. То, что Люк Бессон взялся продюссировать столь ходульную поделку, говорит лишь об одном — о солидном политическом заказе. Одной частью этого заказа был «Чернобыль», другой «Курск». Наверняка будут и другие.

А ведь, господа нехорошие, то, что вы творите, называется очень просто и однозначно — расизм. Ну, или фашизм, как вам больше нравится. Когда человечество беззастенчиво делят на прирожденных господ и на рабов, рожденных, чтобы смотреть в рот господам, во всем их слушаться, полностью перед ними разоружиться, старательно учиться по книжкам с картинками, которые добрые господа специально для них написали простым языком — и не высовываться. Высунетесь — будет больно. Шоковые фильмы-катастрофы призваны выработать у русского зрителя именно такой вот условный рефлекс и вновь превратить русских в «хороших» рабов, как при «Горби» и Ельцине. Чтобы давились за гаджетами, как когда-то за гамбургерами, и послушно трясли головой под выносящие мозг ритмы новых кумиров, сменивших «Металлику», довольствуясь кабацким «шансоном» вместо государственного гимна. И не мечтали не только о державном величии и весомой геополитической роли, но и о даже чахленьком суверенитете. Не для тебя это, руссише швайн, не лезь со своим тупым рылом, куда не положено. А если власть забыла про свое место, то ее должны побыстрее снести мальчики, с младых ногтей считающие ее, власть, нерукопожатной.

Так стоит ли плакать, дорогой зритель, когда тебя так беззастенчиво дергают за ниточки? Или стоит очнуться и понять, что те, кто пекут один за другим такие фильмы, способны лить по нам с вами только крокодиловы слезы.

Источник: Regnum