Мосфильмовская картина «Белый тигр» при всей своей неоднозначности, позволяет, как говорили раньше, «с чувством глубокого удовлетворения» констатировать, что отечественный кинематограф скорее жив, чем мертв.

В отличие от рассмотренного ранее «Шпиона», от которого за версту тянет гламурной мертвечиной и идеологической диверсией, кино от Карена Шахназарова ничем таким не пахнет и наоборот – смотрится как вполне здоровое в интеллектуальном и моральном отношении произведение.

И это видно буквально во всём. В частности – в подчеркнуто уважительном отношении авторского коллектива к исторической атрибутике времен Великой Отечественной войны, выверенной  с почти небывалой в нашем кинематографе скрупулезной точностью. Чувствуется, что содержательное  наполнение практически  каждого кадра этой картины просчитано до мельчайших деталей – от зачуханной до невозможности в окопной грязи солдатской униформы и  кирзачей до такой же грязно-серой  застиранной марли из которой фронтовые медсестры сооружали себе головные уборы,  и от  практически портретного маршала  Жукова, который наконец то перестал быть Михаилом Ульяновым, до точнейших реконструкций всевозможных боевых машин, включая поставленные по ленд-лизу британские «матильды» и  американские «Гранты». Что же касается советских тридцатьчетверок, то после кошмарного  нашествия  фанерных имитаций в малобюджетных боевиках, показанная в этом фильме в приличном количестве и качестве  настоящая «броня» того времени из поистине неистощимых  мосфильмовских арсеналов, производит настолько отрадное впечатление, что кажется будто на экран вернулась живая история.

Конечно, к реальной военной истории в ее буквальном понимании  фильм «Белый тигр» не имеет ни малейшего отношения. И тем не менее, выглядит он очень правдивым, во всяком случае куда правдивее откровенно завирального «Шпиона». И хотя это не правда факта, а скорее правда смысла – суть дела от  этого не меняется.

Лучшее отечественное кино всегда стояло на приоритетности именно правды смысла,  глубокого как сама жизнь. И на моментах поистине гениальных  прозрений и откровений, которые страдающему идейным плоскостопием Голливуду отродясь не снились.

И даже откровенно вымышленная история о мистическом  фашистском танке с мертвым экипажем, наводящем ужас на всех живых танкистов, выглядит в этом контексте всего лишь удачным сюжетным ходом, позволяющим авторам создать особо глубокий аллегорический образ. Впрочем, всю глубину этой аллегории просто так намотать на танковые гусеницы было в принципе невозможно.

Поэтому кроме вполне жанровых стрелялок в фильм были введены  конструктивные элементы, делающие его по настоящему историко-философским произведением. Многие зрители, настроенные всем потоком современного киномыла на банальную мистическую историю в военных декорациях откровенно не поняли – при чем здесь сцена подписания Акта о капитуляции нацистской Германии и уж тем более некая нигде не запротоколированная речь Адольфа Гитлера о судьбах Европы.

Между тем все это – органичные части фильма не менее, а пожалуй даже более важные, чем сам символ тотальной войны на уничтожение – фантасмагорический «Белый тигр». Просто все эти составные части  нужно понимать не буквально – тогда это кино действительно распадается на бессвязные куски, а иносказательно  – в разумении того, что именно хотел сказать этим автор и почему именно он не может сказать об этом прямо. Если попытаться связать все виденное в единый логический узел, то выстраивается примерно следующее.

Идея «белого тигра» – машины способной уничтожать все живое и при этом практически неуязвимой, потому что она уже мертва, такая себе действующая модель «сумрачного германского гения», воплощающего в себе вековечную агрессивную воинственность западного, европейского человека. И совсем не случайно советский танкист так и не смог до конца добить это чудище, которому суждено жить на земле столько, сколько сможет протянуть, не меняя своей кровожадной сущности, сама эта антицивилизация .

Сцена подписания акта капитуляции, так же выполненная в строго документальной манере, имеет в фильме специальный контрапункт – в виде изысканного ужина немецких генералов, только что под писавших смертный приговор своему государству. С одной стороны – ситуация крайнего, запредельного отчаяния и тут же рядом – непринужденный разговор о достоинствах разных столовых вин и десерта в виде клубники со сливками в исполнении одних и тех же персонажей . Изменилось всё и в то же время – не изменилось ничего . И смертоносный  «белый тигр»  который по прежнему остается на свободе  – служит тому залогом.

Примечательно и то, что поразительный по своей  откровенности и явно связанный с нашими днями монолог Гитлера появляется на экране уже после того, как в Карлсхорсте опустился занавес второй мировой войны и нацистский фюрер уже ничего не мог говорить, потому что в реальности был мертв. Думается, что авторы фильма прекрасно осведомлены о  хронологии исторических событий, и то, что они, тем не менее, поставили сцену с  живым Гитлером уже после Акта капитуляции сделано явно намеренно. Тем более, что Гитлер в этом эпизоде говорит по сути о тех же вещах, о которых сегодня вещает Андерс Брейвик и тысячи ему подобных.

Чему учит фильм «Белый тигр»?

В этом целиком придуманном авторами фильма посмертном монологе нацистского фюрера, который в своем главной, идейной ипостаси, по их замыслу,  благополучно пережил конец нацистского рейха, фактически сконцентрирован весь основной смысл этой картины-предупреждения, вся зловещая суть её послания, которое, очень хочется верить, дойдет до сознания наших современников. Гитлер фактически говорит о том, что вся Европа в своем отношении к остальному миру, и в особенности к России, – это в сущности – та же нацистская Германия, с большим интересом воспринявшая гитлеровские идеи строительства  нового европейского порядка за счет всякого рода некоренных наций и прочих  чуждых Европе рас. Просто так получилось, что эти общеевропейские идеи были озвучены именно в Германии. И Европа, говорит Гитлер, – всегда стремилась и будет стремиться избавляться от этих чуждых ей элементов и подчинять их своему влиянию. И неважно в какой именно форме эта Европа  будет существовать –   нацистского рейха или образцово демократического Евросоюза – читаются между слов фюрера мысли авторов фильма. Потому что в  темных дебрях европейского сознания по-прежнему прячется несущая всеобщую погибель и неподвластная живым людям мертвая машина смерти – «белый тигр».

Диалог главных героев после подписания капитуляции:

Федотов: Война то закончилась, Найденов. Ты слышишь, Иван? Конец войне, все.

Найденов: Пока я его не сожгу (речь идет о немецком танке «Белый тигр»), война не закончится, товарищ полковник.

Федотов: Нет его. С того боя за Вислой, его больше нет.

Найденов: Ждет. Будет ждать двадцать лет, пятьдесят, может быть сто и выползет. Его надо сжечь. Вы же знаете, что это надо сделать.

Монолог Гитлера в конце фильма:

«Война проиграна, я это знаю. Она не просто проиграна, Европа разгромлена. Но можете ли вы себе представить, что будет завтра? Несчастная Германия, ее обвинят во всех смертных грехах. Немецкий народ сделают виновником всего, напишут тысячи книг, найдут тысячи каких-нибудь нелепых документов, придумают сотни воспоминаний. И мы, я и Германия, предстанем перед миром, как беспримерные изверги рода человеческого, как исчадия ада. А мы просто нашли мужество осуществить то, о чем мечтала Европа. Мы сказали, раз вы об этом думаете, давайте наконец сделаем это. Это как хирургическая операция: сперва больно но потом организм выздоравливает. Разве мы не осуществили потаенную мечту каждого европейского обывателя? Разве не в этом была причина всех наших побед? Ведь все знали, что то о чем они боялись даже рассказывать своим женам, мы объявили ясно и открыто, как подобает мужественному и цельному народу…»