Вера в вампиров и прочую нечисть тем популярнее, чем глубже в обществе кризис веры вообще. Не только веры в религиозные традиции, но и веры в социальные институты, веры, как это ни странно, в науку. На протяжении трёх последних столетий в западной культуре мы наблюдаем своеобразные взмахи маятника. Примерно в конце первой четверти 18 столетия в обществе пробуждается интерес к науке, как той силе, которая поможет решить чуть ли не все трудные вопросы человечества. Просвещение восемнадцатого века перетекает в техническую революцию девятнадцатого, а затем прорыв научно-технического прогресса двадцатого века. Но к концу очередного столетия накапливается разочарование в прежних идеалах, и происходит откат. И вот тут на смене эпох и приходит время для поклонников романтизма и готического романа (рубеж XVIII- XIX веков), декаданса (XIX -XX) и чёрного фентези (XX-XXI). И каждый раз среди прочего происходит всплеск популярности историй про вампиров.

Таким образом, эта тема бытует в западной литературе достаточно давно, хотя, пожалуй, впервые по-настоящему серьезное внимание ей уделил Брэм Стокер в романе «Дракула» (1897), в котором навсегда определил стереотип классического вампира. В XX веке вампирская тематика в так называемых «просвещённых» странах начала активно разрабатываться средствами не только литературы, но и кинематографа, и вследствие массовости этого направления неудивителен тот поиск новых образов и смыслов, который ведут авторы, стараясь внести что-то новое и привлечь к себе внимание. В результате происходит постепенное изменение канонического образа вампира, причём зачастую изменение настолько радикальное, что от образа остается только название.

Здесь следует сказать пару слов и о нашей традиции. Ведь термин «вампир» пришел в Россию с Запада, заменив аналогичный фольклорный персонаж восточных славян – «упыря» (также можно встретить и синоним «вурдалак»). Однако в отличие от упыря, чей образ всегда был исключительно отрицательным, и  который  ничего общего с «романтикой» в принципе иметь не мог, вампир на протяжении последних лет активно позиционируется западным кинематографом как улучшенная модель человека с одними лишь достоинствами (вечная молодость, красота, мудрость поколений, сила, скорость, суперспособности и проч.), за исключением маленького общеизвестного недостатка, который то и дело оправдывается.

Эволюционная тенденция транслируемого из-за границы образа вампира заключается в постепенной его интеграции в современное общество. Вампир влился в культуру современной цивилизации, и многие уже позабыли, что когда-то он относился к одной, вполне конкретной мифологической традиции и был наполнен однозначно негативным содержанием. В том числе поэтому в современных произведениях вампиры часто перестают реагировать на элементы, связанные с отдельными традиционными фольклорными или религиозными представлениями: они не умирают от чеснока, отражаются в зеркалах и не страдают аллергией на святые символы.

Так какие же они, «современные вампиры»? И какие черты присущи современному вампирскому кино? В этой статье постараемся раскрыть эти вопросы на примере культового фильма 1994 года «Интервью с вампиром», снятого по мотивам романа Энн Райс, с которого и начался очередной взрыв популярности жанра о вампирах. Также автор считает необходимым привести некоторые примеры из получившей широкое освещение саги «Сумерки», сюжет которой, думается, известен многим, и в представлении не нуждается.

Сюжет фильма «Интервью с вампиром»

Культовый фильм ирландского режиссёра и продюсера Нила Джордана. Премьера состоялась в 1994 году, суммарные сборы от проката по всему миру составили 223 млн долларов.

В центре сюжета — луизианский креол Луи (Бред Питт), обращённый в 1791 году в вампира и решившийся спустя двести лет рассказать молодому репортёру историю своей жизни. После гибели своей жены в родах, Луи от отчаяния ищет смерти, но судьба готовит ему иную участь – он становится вампиром по собственной воле. Вместе со своим создателем  Лестатом (Том Круз) они переезжают в Новый Орлеан, где в это время свирепствует чума. Здесь Луи пытается полакомиться кровью маленькой девочки Клодии (Кирстен Данст), потерявшей мать. Лестат не даёт девочке умереть и превращает её в маленькую вампиршу для того, чтобы удержать Луи около себя.

По мере того, как Клодия взрослеет, ее отношения с Луи начинают носить романтический характер. В итоге Луи и Клодия решают убить Лестата в отместку за то, что тот сделал Клодию никогда не взрослеющим ребенком, и сбегают на корабле в Париж.  В Старом Свете они прекрасно проводят время, пока не встречают целый клан вампиров во главе с самым старым вампиром на земле Арманом. Однако это знакомство вскоре оборачивается самосудом вампиров над Клодией из-за того, что она была инициатором убийства себе подобного.

Луи же спасает Арман, желая, чтобы тот стал его проводником в изменившийся мир людей. Но Луи, опечаленный смертью его любимой Клодии, жестоко мстит группе вампиров, отказывает Арману и возвращается в Новый Орлеан. Там он встречает Лестата, который все-таки выжил, но оставляет и его, предпочитая скитаться в одиночестве. Репортеру, который и записывает откровения вампира о своей жизни, Луи также отказывает в вечной компании, чего не скажешь о вдруг появившемся в финале картины Лестате.

Итак, ниже представлены деструктивные тенденции, свойственные современному вампирскому кино. Но прежде, чем мы перейдём к анализу демонстрируемых в фильме образов отметим главное:

Сущность любого вампира – безальтернативно паразитическая – то есть жить, убивая других. По этой причине образ вампиров в фильмах, как и всякого любого зла, которое в силу художественных рамок не имеет шанса на исправление/возвращение к человеческой непаразитической жизни, должен изображаться крайне неприятным, внешне отталкивающим и однозначно негативным. А если вспомнить, что вампиров обычно определяют ещё и как «неживую/мёртвую сущность, нежить», то традиционный для нас отвратительный образ «упыря», «вурдалака» оптимально подходит под этот набор основополагающих качеств, присущих персонажу.

Почувствуйте разницу

Нормальный образ

Манипуляция / подмена понятия

В связи с этим весь дальнейший анализ содержательной части фильма – представляет собой навязанное сценаристами фильма копание в «оттенках серого», которое тем не менее следует провести, чтобы продемонстрировать ложность того положительного ореола, который сформирован вокруг этой картины и вокруг вампирской тематики в целом.

Смыслы, транслируемые фильмом аудитории

Размытие границ добра и зла

• очеловечивание вампира

В фильме «Интервью с вампиром» все вампиры имеют человеческий облик и живут в мире людей, регулярно «выходя в свет». Одежда, манеры поведения, ничто не выдает в них иных существ, за исключением разве что бледности кожи. Подобное очеловечивание образа вампира (в традиционной терминологии «упыря/вурдалака») – это уже само по себе не что иное, как размывание границ добра и зла.

• «хорошие» и «плохие» вампиры

Сейчас в вампирском кино активно внедряется идея о том, что в среде вампиров еще не все потеряно, оказывается, среди них есть «осознанные» личности, которые либо страдают от своей демонической сущности, будучи не в силах ей противиться, либо встают на путь исправления, питаясь, скажем, кровью животных или донорской кровью, и лишь периодически срываясь на человечину.

В рассматриваемом в этой статье фильме-примере внимание в рамках данного подпункта стоит уделить становлению Луи, как вампира. В самом начале настораживает тот факт, что Луи, будучи явно не глупым человеком, даже не поинтересовался, чего ему будет стоить стать вампиром, на что придется пойти. Лестат неоднократно подчеркивал, что дал Луи выбор, который он, однако, сделал не глядя. Терзаемый угрызениями совести за то, что вынужден убивать людей, Луи вдруг узнает, что может питаться и кровью животных и птиц («Можно жить так, на крови животных?». На что Лестат заявляет: «Это не жизнь, это выживание… это прозябание»). И даже после этого Луи не может сдержаться и убивает молодую рабыню (а как же «прости, но я еще уважаю чужую жизнь»?).

Все же, нужно отдать должное выдержке Луи, в Новом Орлеане он вначале питается кровью крыс, пока не встречает её – Клодию. С того момента, когда она появилась в их «семье», Луи как будто забывает о своих благородных намерениях («ты – то, что ты есть»), и они втроём пускаются во все тяжкие – расправляются «с целыми семьями», пьют кровь напропалую. При чем Клодия оказывается наиболее талантлива в этом деле и сразу входит во вкус (как «капризный ребёнок, которого некому остановить»). Лестат тоже то и дело пытается внести смуту в сердце Луи: злодеев «можно» убивать, «они вкуснее»; «а что если ада нет, или ты там не нужен?». И вот Луи уже не советует Клодии есть крыс, как он ел когда-то. Далее Луи дарит Клодии «мать», обращая женщину (на этом «умерло все то, что осталось у него от человека».).

При всем этом Луи благодаря ряду сюжетных вставок и общему делению на «положительных» и «отрицательных» злодеев позиционируется положительным персонажем, эдаким «хорошим» вампиром. Во-первых, он, как и Клодия, считает себя жертвой эгоиста Лестата, которому просто стало скучно жить в одиночку, и он создал себе компанию. Здесь мы видим прием использования «зла поневоле». И пусть даже его немного погрызла совесть за убийство своего создателя, он всё равно считает свой поступок вполне справедливым. Во-вторых, не будем забывать о том, что Луи и Лестат обратили Клодию вместе (Луи – убил ее, Лестат – дал новую жизнь), однако, поскольку последняя любит Луи, она решает ненавидеть одного лишь Лестата. Сюжет явно симпатизирует Луи. Все дело в том, что Луи – страдающий вампир («думает о чьем-то разбитом сердце»), он отказывается «быть могущественным, красивым и не знать раскаяния». Это выделяет его из толпы себе подобных.

Арман, мудрейший из всех существующих вампиров, произносит монолог:

«познав сущность зла, необязательно становиться злым…. И разве познавая так называемое добро, обязательно станешь добрым?».

Лестат вторит ему своей философией:

«Ты сам определяешь, что есть зло… И нет никого в мире ближе к богу, чем мы».

Таким образом, в фильме мы видим «хорошее» и «плохое» зло. «Хорошее» в лице Луи и Армана, Клодии и ее новоиспечённой матери, ставших жертвами «плохих» вампиров, жаждущих мести. Лестата тоже можно скорее отнести к категории «плохих», однако зрителю полагается ему отчасти симпатизировать за его решительный характер, резко отличающий его от «нытика Луи». Это подтверждается и в финале, когда репортер, услышав историю Луи, загорается желанием стать таким, как он, обладать «черным даром». Его история закономерно не стала поучительной (создатели фильма преследовали противоположные цели). В качестве финальной точки  в конце фильма как раз кстати появляется Лестат, готовый исполнить волю репортера и вдвоем отправиться навстречу приключениям. Как же все-таки круто быть вампиром!

Итого: несмотря на то, что, подводя итог своей вампирской жизни, Луи, жалеет о том, что не умер вместе со своей женой и ребёнком, и никому не может пожелать такой участи, человек (а вместе с ним и значительная часть зрителей, соблазнённая привлекательной стороной тёмной силы) всё-таки решает «перейти на сторону зла». Сюжет благоволит ему в этом решении.

Романтизация и сексуализация смерти

В современном кино привлекательность темы вампиризма, как и многих других порочных сфер, в значительной степени обеспечивается пронизывающей ее сексуальной чувственностью на грани запретного. Все сцены убийств в «Интервью с вампиром» сексуализированы: выпивание крови жертв уж очень смахивает на половой акт, причем далеко не всегда классический; во многих случаях Луи и Лестат вместе расправлялись с какой-нибудь жертвой. А сцена с убийством девушки из таверны сопровождается представлением на сцене о сексе, чтобы у зрителя не возникло никаких сомнений: убийство девушки двумя вампирами – это аллюзия на секс втроём.

Вампирская активность в основном происходит под покровом ночи при свете луны, что само по себе наводит на романтический лад. В целом, образ современного вампира романтизирован: печаль в глазах, в нем сокрыто много тайн, он не такой как все остальные, так как переступил грань; романтический герой часто вздыхает о «настоящей» смерти, стремится к ней, но не может получить (а на самом деле не хочет, так как даже вампир по сюжету обычно уязвим).

Образ привлекательного зла

Несмотря на свою паразитическую сущность, в современном кинематографе вампиры обычно изображаются крайне привлекательными – красивые, молодые, сильные, сексуальные, мудрые, гламурные, жизнь их полна приключений, путешествий и так далее. В отличие от скучной человеческой, в которой приходится работать, стареть, испытывать боль и прочее. А как эффектно они сражаются с себе подобными, их физическим способностям позавидовал бы любой спортсмен.  Вампир – бессмертное, практически высшее существо. Положа руку на сердце, искушение стать одним из них, таким как он изображен в современном кинематографе, велико, тем более нужно-то всего ничего – быть укушенным.

В фильме «Интервью с вампиром» смерть в описании Лестата – это избавление от скуки жизни. Он «вкусно» рассказывает Луи о несомненных достоинствах новой жизни, не упоминая о цене, которую придется заплатить. Думается, что для Лестата – ежедневные убийства людей, детей – не цена вовсе («Убивать легко. Надо просто забыть о земных чувствах. И ты быстро привыкнешь»). При этом убийство для Лестата обязательно должно быть красивым, эстетичным представлением. Вкупе с харизматичностью этого персонажа зритель невольно проникается к нему симпатией, а значит, критическое мышление начинает ослабевать.

Десакрализация смерти

В вампире парадоксальным образом объединяется в одно целое и Смерть и Бессмертие. Это гламурно выглядящая, обольстительная, сладкая, но всё-таки Смерть. Например, что мы видим в «Сумерках»? Белла из слабого, истощённого, стареющего человечка, умерев, превращается в красивую сильную женщину, в «улучшенную» версию себя. Авторы как бы намекают, что смерть = качественно новая жизнь. И сотни девочек и мальчиков по всему миру вслед за Беллой из «Сумерек» захлебываются в истерическом стоне: «Укуси!»

Вообще, есть очень удобный прием, которым частенько пользуются авторы подобного кино: обращение в вампира как способ спасения от смерти/болезни. Смерть во спасение – парадокс. В «Интервью с вампиром» таким образом была обращена маленькая Клодия, в «Сумерках» – Эдвард Каллен, Белла.

Зрителю обычно не нравится, когда главный герой фильма, с которым он себя отождествляет, погибает. Поэтому таких фильмов на телеэкране мало – чаще погибают второстепенные персонажи. Вампирское кино насквозь пропитано убийствами таких вот «неважных» ради «пропитания» особенных. Глаз зрителя замыливается, все эти преступления воспринимаются как неизбежное зло, как должное и вообще неотъемлемая часть жанра.

Помимо основных сторон, раскрывающих вредоносность вампирской тематики в её современном исполнении, также следует рассмотреть и ряд других важных моментов:

Пропаганда праздного образа жизни

Не будем сильно углубляться в очевидный факт того, что в силу своей неуязвимости, суперспособностей вампирам незачем думать о зарабатывании на «жизнь». Здесь ярким примером тому служат «Сумерки», где с помощью способности предвидеть будущее сестра Эдварда Калена с успехом предсказывала колебания курсов ценных бумаг, что позволяло всей семье жить безбедно и даже роскошно. В фильме «Интервью с вампиром» эта задача решалась еще проще – вампиру достаточно было всего лишь взять силой понравившуюся вещь.

Современной аудитории, безусловно, нравится подобная ситуация, где нет необходимости думать о такой «ерунде», как работа, экономия, накопления и всю свою энергию вкладывать в отношения, страдания, путешествия, поиски себя и так далее.

Пропаганда наркотиков

Кровь отождествляется с алкоголем, ее наливают в бокалы («Интервью с вампиром»), смакуют вкус. Кровь особо желанных жертв и того хуже: «Ты мой личный сорт героина» говорит Эдвард Каллен Белле.

Лестат рассказывает Луи, что первые ощущения от употребления человеческой крови самые яркие. Наподобие первых ощущений от употребления наркотиков.

В «Интервью с вампиром» также ведется активная пропаганда курения – молодой репортер постоянно курит в кадре, в отдельном моменте даже специально делается акцент на курении:

– Репортер: «я полагаю, вы, как вампир, не боитесь умереть от рака».
– Луи: «нет» (с улыбкой).

Зритель здесь невольно расслабляется, бояться ведь нечего, за исключением того, что курит-то человек, а не вампир.

Идеология чайлдфри и обесценивание института семьи

Ну какие уж тут дети, если вампиры застывают в своем облике и размножаться, по крайней  мере нормальным биологическим способом, не способны? Психология вампира отличается от людской – им не нужно будущее в виде детей, так как они сами и есть прошлое, настоящее  и будущее.

Но и тут сага «Сумерки» стоит особняком от всего остального вампирского кино – Белла умудряется-таки родить от вампира. Рождается не человек, а непонятно что, не живое и не мёртвое, но, конечно же, безумно красивое и милое создание. Фильм в очередной раз прибегает к уловке для всех молоденьких девочек-поклонниц: можно жить с монстром и родить от него ребёнка. Монстр – не приговор, а ты – героиня, в итоге получившая всё и даже больше, как бонус. Даже если зритель не усваивает это осознанно, то именно эта алгоритмика фиксируется у него в подсознании.

Что касается обесценивания института семьи в целом, здесь также все предельно прозрачно. Настоящие семьи ставших вампирами людей все давно умерли или все равно умрут. Тут в фильмах обычно проскакивает «печалька». Поэтому привязанности, подобные семейным узам, вампиры пытаются формировать друг с другом, объединяясь в кланы. Однако, такие привязанности не столь глубоки, ведь вампиры в принципе независимы ни от кого и ни от чего, в то время как семья строится на принципах взаимопомощи. Велик соблазн все бросить и уйти туда, где тебе будет лучше. Семья же – это навсегда.

Так, в «Интервью с вампиром» зритель, возможно, не заострил свое внимание на том, с какой лёгкостью Клодия забыла о своей матери и влилась в новую нестандартную (по сути, однополую) семью, а отца и вовсе у неё не было. Позднее она готова сделать своей вампирской «матерью» кого угодно, лишь бы не остаться совсем одной, то есть исходя исключительно из своих эгоистических соображений. Арман в надежде заполучить себе нового более интересного и перспективного «спутника жизни»  также легко расправляется со своей вроде бы семьей (кланом вампиров), вернее, не препятствует их сожжению, поскольку они ему просто надоели, «застыли в своем времени», и он решает, что жить им всем больше незачем.

Обеление и оправдание в любой форме вампира/упыря/вурдалака автоматически притягивает и ряд других тем:

Каннибализм

Ну какая же вампирская тема без этого обойдется, спросите вы? На фоне стандартных «голодных» убийств вампирами людей, можно выделить два любопытных момента:

1) Превращение Луи в вампира (да и любого другого персонажа в вампира) происходит следующим образом: вначале вампир сосёт кровь пока ещё человека, затем уже обращаемый человек должен отведать на вкус крови вампира. Так зритель наблюдает, как Бред Питт и Том Круз пробуют друг друга на вкус в кадре;

2) Луи вкушает кровь мальчика в логове вампиров в Париже, но не убивает его, а лишь чуть-чуть прикладывается зубами к его запястью. Далее мальчика ведут к остальным вампирам. Позднее зритель может наблюдать, как тот же самый мальчик управляет каретой с Арманом, который спасает Луи от рассвета. То есть этого живого мальчика вампиры использовали не единожды в качестве своего лакомства, что не характерно, согласитесь.

Педофилия

Почему именно кровь ребенка произвела на Луи особенное впечатление («и тогда я понял, о чем говорил Лестат,… я впервые за долгое время обрел покой», «помнишь, как ты хотел ее?»), такое, что он не смог противиться больше своей вампирской натуре и захотел убить человека, а не животное, как это делал раньше? В фильме данный поступок, конечно, подается как «милосердная смерть». Но что происходит далее? Нетрудно догадаться, что если вампир внешне не стареет, то он и не растет. Заточенная навеки в тело ребенка, Клодия вначале спит вместе с Луи, «перебирая пальцами его волосы», а затем просит себе отдельный гроб.

Еще через какое-то время Клодия внутри превратилась во взрослую женщину, с которой у Луи уже завязывается роман. Он сам двусмысленно отзывается о ней: «Моя возлюбленная, мой ребенок», в то же время не отрицая, что любит ее именно как женщину. Однако, зритель все еще видит на экране маленькую девочку рядом со взрослым мужчиной.

Извращения

Автор книги, по мотивам которой снят фильм, очень любит описывать всякие сексуальные извращения, поэтому и в фильме косвенно присутствует эта тематика. Это и факт «удочерения» девочки двумя мужчинами, называющих себя семьей («Луи хотел бросить нас», «мы счастливая семья»). Лестат же настолько вжился в эту семейность, что даже подумывает о брате или сестре для Клодии. Он пытается удержать Луи ребенком, по аналогии с тем, как жена могла бы удерживать мужа. Затем все же «семья» распадается, и Луи с Клодией покидают Лестата уже как пара. Это и заявление Луи: «мы можем быть удачной парой», при этом нежно держа Армана за голову. Это и тот факт, что Лестат предпочитал «на первое» – девушек, «на второе» – юношей, а «на третье» – кого-то намного старше себя.

О влиянии фильма «Интервью с вампиром» на аудиторию

Как показывает дальнейшее направление развития кинематографа, в последние 20 лет после выхода на экраны фильма «Интервью с вампиром» перечисленные выше тенденции только усиливались, а значит, их включение в сюжет никак нельзя назвать случайным. Разрушительное влияние подобных  фильмов на психику неподготовленной аудитории, не осознающей использованную технологию манипуляции, в полной мере оценить достаточно сложно, но, возможно, эти отзывы внесут некоторую ясность:

«Крутой фильм. Впервые посмотрела его лет в десять. Я была им очарована и мечтала стать вампиром… Бред Питт ностальгировал, страда и ныл – скучный вампир… Том Круз потрясающий, обожаю его, прям фонтанировал своей вампирской харизмой. Эксцентричный Лестат мне понравился больше всех» (Источник: http://kinogo.club/2310-intervyu-s-vampirom-1994.html).

«Здесь прекрасная аллегория любви – не бойтесь увидеть ее и между однополыми персонажами» (Источник: http://kinogo.club/2310-intervyu-s-vampirom-1994.html).

«…добро и зло, ненависть и любовь, все это связано друг с другом. Это две стороны одной медали. Так и в этом фильме, все переплетено» (http://otzovik.com/review_824753.html).

«Несмотря на то, что главный герой стал вампиром и попробовал человеческой крови, убивая ни в чем не повинных людей, но он не вызывает чувств отторжения, только жалость, сопереживание его глубокой боли, которая никогда не пройдет» (http://otzovik.com/review_761087.html).

«Это вызов общественным нравам, морали, религии… но он прекрасен!» (http://irecommend.ru/content/ispei-krovi-moei-i-zhivi-vechno-odin-iz-samykh-krasivykh-atmosfernykh-misticheskikh-filmov-s)

Почти все, кто потрудился оставить свой комментарий, называют фильм «шедевром». Значит, в отношении них эта информационная диверсия, проведённая создателями и спонсорами фильма, сработала достаточно эффективно. В их мировоззренческую картину были внедрены эти «оттенки серого», которые могут очень больно аукнуться в реальной жизни.

 Дарья Егорова